Путник |
|
|
Разверзлось небо, свищет ураган,
Дождь хлещет струи не жалея, Бредет монах из дальних стран, Корявый посох, лямка через шею… Устал он. Тяжко: с ног валится – Ночлег он рыщет по дворам. Вот в крайний дом к вдове стучится: «Пусти на ночь – молитвой я воздам…» С главы до пят его измеряв, По власянице взглядом пробежав, Она пошире растворила двери: «Входи…» - лишь только и сказав. Он молод был и статью не последний. По темным прядям, вьющимся до плеч Стекали капли, цветом медным Тенил их блик горящих свеч… «Будь добр, божий человек, Тебя ждут пища, кров, тепло. Пущу тебя я на ночлег – Исполни лишь желание мое Одно из трех: или забей скотину, Или меня ты ночью возлюби, Да… хоть отведай из стакана, Что дарят виноградники мои…» Монах был праведен и чист, Ему казалось, что греховны те желанья: Нет в жизни места для убийств, Все твари – божии созданья… …Пуститься вновь в забытый блуд! Он богу служит, не страстям, Отрекшись от соблазнов пут Опять отдаться их сетям? Лишь миг усталые глаза С укором смотрят на вдову: Он усомнился, иль слеза, Но искуситель был уж тут – Лишь малый грех в сознании позволил, Но допустимо ли чуть-чуть грешить? Но он себя уже не помнил и решился, Хотя б вином ночлег купить. Взахлеб харкался дьявол желчью, Ловкач – ловец всех падших душ, Он как причастья жаждал мести, Упав лишь раз, его ты уж. Начав, казалось с небольшого (Лишь только дать в немногом слабину), Сманился он в чернильный омут, Что глубже брал его ко дну… То дьявол в женщину вселился, Вино все ядом напитал, Глоток и разум замутился – Монахом был, а кем он стал? Схватив топор, ударил по живому: В хлеву барана он забил. Вернувшись в дом, он грех содомский, С вдовою грязно совершил… И враз сошло хмельное помутненье, Была в нем червоточина самом: Раз в сане быв, позволил в наважденьи, Стать явью, что бывает сном… |
 26 июля 2007 г., 22:02
|
Написать комментарий
